Я пригласил даму в кабинет, и она, беспрерывно рыдая, стала рассказывать.
- Доктор, мне говорили, что при помощи психоанализа вы делаете чудеса. Нет, вы даже не представляете, как это ужасно! Раньше мой муж приличным человеком был, а теперь. Не спит, не ест, все забывает, по ночам за монстрами гоняется. Причесываться и то перестал, только и знает, что курит без конца, квартира все время в дыму и в пивных бутылках. И все деньги только на это уходят. Вы только не смейтесь надо мной, я не шучу, это очень серьезно.

Я автоматически записал в карту: Белая горячка.
- Не переживайте, - сказал я, - я использую очень действенную методику, разработанную Юнгом. Называю ключевые слова, пациент рассказывает о своих ассоциациях, и я узнаю, в чем причина болезненного состояния, что твориться в его подсознании. Конечно, дело серьезное. Я протестирую его и буду лечить. Процесс длительный, трудный.

Дама взглянула на меня с надеждой и вышла. Я велел секретарше сообщить остальным страждущим, что прием на сегодня закончен. И позвал супруга печальной дамы, но тот ни как не отреагировал.
Выглядел он ужасно: запущенные волосы и борода, отрешенный взгляд, глаза, блестящие безумным огнем.

Аутизм, - записал я и, с трудом дотащив беднягу до кушетки, сказал:
- Расскажите, пожалуйста, о вашей маме.
- Что о ней рассказывать-то? - взвился неожиданно пациент, - кривая вся. Глючит ее, сволочь, беспрерывно... Поддержки от нее не дождешься.

Наследственно-депрессивный психоз, - записал я в карту.
- Да что с мамы взять, она же китайская,- пациент обреченно взмахнул рукой.
- Китаянка? - удивился я. Вы вроде на китайца не похожи. А что вы еще о ней можете сказать? Вы не хотите, например, маму полечить?
- Эх, чего я только не перепробовал. Клинит ее в самый ответственный момент. Была бы возможность давно ее поменял бы. Ее же сдавать надо, - вздохнул пациент. Виснет она, понимаете? Работать только начнет и сразу виснет.
- Так, с мамой все ясно, - сказал я, записывая:
Суицидальные попытки со стороны матери... А как, гм, ваш папа?
- Как, как. Пап-то много, только гнилые они все. Вот вчера маму опять заклинило, полез смотреть, а папа на маме уже без штырька.

Эдипов комплекс, - записал я в карту.
- На память не жалуетесь? - спросил я.
- Как бы вам сказать, жалуюсь. Ума у меня маловато, конечно, - сказал он. Восемь метров. Из-за этого и монстры медленно бегают, неинтересно даже. А что, можете недорого предложить?
- Расскажите-ка мне о ваших монстрах, - попросил я.
Пациент оживился.
- Вот как раз вчера, знаете, такие вредные ящеры двухголовые попались, так от них ничего не помогает. Ну понятно, что кукла Вуду хорошая. А собачки огненные, которые везде шныряют, - с ними вообще мерзко, сами знаете. Будешь гореть, пока все здоровье не выйдет. И разные там монахи ходят, одни с автоматами, другие с дробовиками. Выскочил тут недавно на площадь в платке-невидимке, их там пятнадцать штук стоит. Ходи себе и отстреливай, даже жалко их стало.
- И давно вы этих монахов отстреливаете? - поинтересовался я.
- Да нет, всего две недели. Раньше фрицев в подвале стрелял.

Я записал: Параноидальный бред в обостренной стадии.
Этот человек мог служить учебным пособием по психиатрии. Было абсолютно ясно, что бредить таким образом бедняга мог целыми часами. Ему необходима была срочная госпитализация, и простой психоанализ явно помочь не мог.
Жаль было несчастную жену, рыдавшую за дверью, но что делать...

Кстати, о жене.
- Скажите, а из-за чего вы сейчас ругались с женой?
- Как из-за чего? - удивился пациент. Как и все, из-за этого самого.
Он полез в сумку и вытащил ноутбук. Невыключенный, кстати. На экране виднелись серые стены замка и какие-то фигуры в балахонах.
- Ой, так вы в компьютерах понимаете? - обрадовался я. - Знаете, у меня вот тут проблема.

Пациент подозрительно посмотрел на меня и спросил:
- Чайник, что ли?
- Да не чайник, чайник работает, он филипсовский, хороший. Компьютер мне подарили, а он не работает.
Я чувствовал, что голос мой стал подобострастным, но поделать с собой ничего не мог. Компьютер был нужен позарез.

Пациент подошел к моему индифферентному Пентиуму, пощелкал по клавишам и сказал:
- Дело серьезное, сейчас протестирую и буду лечить. Закурить есть? Сам-то курить будешь?
- Знаете, вообще-то я не курю, но по такому случаю.

Через час мы уже перешли на ты. Мы ползали по ковру среди деталей, проводков и отверток, и я обнаружил, что теперь понимаю его с полуслова, даже если он невнятно мычит. Еще через час он попросил что-нибудь попить, и я достал из холодильника пиво, принадлежавшее охраннику. Потом пиво закончилось, и мы перешли на коньяк, подаренный мне предыдущем посетителем. Заодно мы решили опробовать компьютер в сети, соединили мой и его и немного поиграли.

Опомнился я только к вечеру от дикого крика.
На пороге стояла давешняя заплаканная женщина.
- Доктор, доктор, я вас зову, а вы не слышите, совсем как он. Что он с вами сделал? Это заразно, да?
- Ничего, - удивился я, машинально стряхивая пепел на ковер, - все в порядке. И супруг ваш в порядке.

И лишь тогда я посмотрел на себя в зеркало. Я давно уже снял и кинул в угол белый халат, оставшись в джинсах и ковбойке.
На ковре валялись бутылки из-под пива и окурки. Мои джинсы пузырились на коленях, волосы спутались, взгляд был отрешенным, а глаза блестели безумным огнем.