На часах было уже 10 вечера, когда начальство отпустило наш коллектив. Поэтому домой я рвался из последних сил, успев прикупить по дороге лишь бутылку шампанского. И что же я увидел? Елка не убрана, в квартире нет той милой атмосферы праздника, которая сопутствует Новому Году, а моя супруга сидит на диване с насупленной физиономией, не сводя глаз с экрана, где за Леоновым охотились тигры. - Прости, милая, ты же знаешь Парфенова. Он не отпускал меня до самого последнего момента... Мне, действительно, было неловко, что так задержался, но она! Такого в моей жизни еще не было, чтобы никто не удосужился настрогать салат оливье! Жена оторвалась от экрана и посмотрела на меня, вложив в свой взгляд все презрение, накопленное за время ожидания. - Ты тряпка, - сказала она тихо. - Я вышла замуж за тряпку! Я ненавижу тебя! Тобой помыкает это ничтожество Парфенов, а ты не можешь ему ответить. Кто тебя будет уважать, если ты сам себя не уважаешь? Что-то в ее словах показалось мне знакомым. Про "уважать" часто говаривала ее подруга Наталья, спелая дородная деваха, кидавшая на меня вполне недвусмысленные взгляды. - У Натальи была? - спросил я - Да, была! - кивнула она, и с вызовом посмотрела на меня. - А что, нельзя? - Это она тебя научила так мужа с работы встречать? В праздник. - Да с тобой разве можно праздновать? Люди веселятся, радуются, надеются, что в будущем году все будет не так, а гораздо лучше, а ты!.. Она отвернулась. Я не мог ей сказать, что до последней минуты мы с Парфеновым разрабатывали новую стратегию компании. Эта модель должна была дать отличную прибыль в будущем году, но при одном условии: абсолютной секретности на этапе подготовки. В планирование этой кампании был посвящен только узкий круг сотрудников, и основная работа закипела, когда в два часа пополудни все рядовые работники были отправлены по домам с пожеланием успехов в новом году. Я неплохо зарабатывал, жена не работала, училась на курсах веб-дизайна, и если бы не эта стерва Наталья, от которой она возвращалась вся нашпигованная чужой завистью, все было бы в порядке. - Давай лучше нарядим елку, - предложил я. - А то неуютно как-то. Жена не сдвинулась с места. Она продолжала смотреть на экран, где бегал Леонов с намыленной задницей. Вздохнув, я подошел к елке и раскрыл коробку из под обуви "Саламандра", в которой с незапамятных времен наша семья держала игрушки. В дверь постучали. Я хлопнул себя по лбу. Совсем забыл, что я с работы позвонил в бюро добрых услуг и заказал домой Деда Мороза. - Открой, - попросил я жену и добавил насквозь фальшивым тоном: - Ума не приложу, кто это может быть? Она поплелась к двери. На пороге стоял Дед Мороз. В воздухе сразу запахло тем неповторимым запахом, который бывает у стоящего колом белья, высушенного возгонкой на морозе. - Добрый вечер, дорогие мои! - густым басом сказал он и прошел, мягко ступая узорчатыми валенками, в столовую. - Поздравляю вас с наступающим Новым Годом! - Спасибо, - дружно ответили мы с женой, чувствуя себя дошколятами на елке. Дед Мороз огляделся, увидел неубранную елку, полное отсутствие стола под белой скатертью и спросил. - Что ж вы Новый Год не встречаете? Елку не нарядили? Не успеете, жаль... - С ним встретишь, - буркнула жена и отвернулась. Дед Мороз снял с плеча мешок, подвинул к себе стул и сел посредине столовой, картинно отогнув полы атласной шубы. - Случилось что? Рассказывай, милая. - Да что тут рассказывать? - встрепенулась жена, поняв, что нашла благодарного слушателя. - Разве это жизнь? Он целыми днями пропадает на работе, а денег приносит - перед соседками стыдно. Я верчусь, как могу, отдыха не вижу. Ездим на "Жигулях", в Крыму были один раз два года назад, когда у него дипломная практика была. И все. - Работаешь? - участливо спросил Дед Мороз? - Учусь. - Это дело хорошее, - кивнул он и повернулся ко мне. - Ну, что скажешь, соколик? Мне, почему-то, сразу захотелось выложить этому старику с добрыми глазами и про стратегию, и про надежды, но я сдержался и лишь пробормотал: - Она хорошая. Просто ее Наталья накручивает. - Какая-такая Наталья? - Дед Мороз поднял мохнатые брови. - Подруга ее. Живет с азербайджанцем, владельцем нескольких лавок на рынке, денег он ей отсыпает щедро, вот она и учит жену уму-разуму. - Понятно, - нахмурился Дед Мороз. - Значит, говоришь, уму-разуму учит? Что ж... И ты поучи. На то ты и муж. - Да учил уже, - махнул я рукой, - не получается ничего. Против этой Натальи как против лома нет приема. Он нагнулся к своему мешку, долго копался и, вытащил наружу пучок каких-то прутьев. - Вот! - сказал он гордо, потрясая пучком. - Березовые. Только что срезаны. - Что это? - Как что? - удивился он вопросу. - Вы что, розог в жизни не видели? - Нет, - ответили мы одновременно. - Эх, что с вас взять? Городские... - и, обратясь к моей жене, сказал ей ласково: - Значит так, милая. Скидывай аккуратненько штанишки, задери юбчонку и ложись. - Куда? - она не поверила своим ушам. Я же вообще был в полном ступоре. - Да хотя бы сюда, - Дед Мороз стукнул ладонью по обитому подлокотнику кресла, отчего в воздух взвилась густая пыль, заставив его поморщиться и чихнуть. - Но позвольте... - начал было я. - Эх ты, чудак человек, - покачал он головой, - Я же помочь тебе хочу. Разве Дедушка Мороз плохому учит? Давай, давай, милая, не рассиживайся. Знаешь, сколько мне еще визитов сделать надо? Слово "визит" показалось мне смешным в устах такого патриархального старца, что я отвернулся, чтобы не засмеяться. А когда взглянул на жену, то понял, что с ней происходит нечто странное. Она шла к креслу как сомнамбула, а Дед Мороз смотрел на нее добро и участливо. Так удав смотрит на кролика. Ведь кролик доставит удаву счастье. Вот удав и радуется. Нужно было что-то делать, как-то вмешаться... - Позвольте... - начал было я. Но не успел. Жена уже выпуталась из трусиков, перешагнула через них, и легла на перекладину кресла, оттопырив свой аккуратный задик. Дед Мороз, кряхтя, поднялся со стула, похлопал розгами по ладони и, как-то по-хозяйски задрал на ней юбку. Я молчал, не в силах пошевелиться. - Думаю, что тридцать розог вразумят тебя, милая. Это совсем немного, и очень полезно для души, - Мороз уговаривал ее, хотя она и не думала отказываться. Розги просвистели в воздухе, словно арбалетные стрелы. На белой попке моей жены появились первые розовые полоски, и она громко ойкнула. Видимо боль вывела ее из гипнотического транса, и она закричала: - Что вы делаете? Мне же больно! - Конечно, больно, - согласился Дед Мороз, охаживая ее ягодицы. Порол он размеренно и неторопливо. А что ты думала, за твои художества тебя медом поить будут? Розги ложились ровно, жена уже орала истошно на одной ноте, но, как ни странно, с места не двигалась. А старый, но крепкий дед продолжал свою нотацию. - Ты что себе позволяешь? Как с мужем обращаешься? Он тебе что, собака подзаборная? Собаке и то кость бросят, а к мужу тем более надо с добром и лаской. Не перечить, не злословить, а выполнять, что от тебя требует честь хозяйки дома. Попка уже сменила цвет на красный, некоторые полоски припухли. Моя бедная супруга выла в голос и стучала кулачками по обивке. Дед Мороз внезапно прекратил порку. - Передохни чуток. Десяточку уже получила. Скоро продолжим. Упрел я с тобой. Мой язык, наконец-то отлип от неба. - Прекратите, пожалуйста, - как можно тверже сказал я Деду Морозу. - Мы вас не для этого приглашали. Но жена вдруг посмотрела на меня с такой ненавистью, что я тут же прекратил свои претензии. Дед Мороз лишь хмыкнул и достал из необъятного мешка новую порцию розог. - А теперь, милая, получи за подружек-разлучниц, за болтовню суесловную, за наговоры на кровинушку свою, мужа и хозяина, который для тебя и добытчик, и защитник. Розги так и сыпались градом на багровую попку, но жена уже не орала дурным голосом, а всхлипывала и стонала так, что сердце мое разрывалось на части. С возгласом: "А это тебе за глупость твою несусветную!" Дед Мороз закончил вторую порцию. Бедная моя женушка не могла даже пошевелиться. Она так и висела на подлокотнике, приходя в себя. Наконец, она прошептала еле слышно: - Больно... Хватит. - Нет, не хватит, - твердо заявил Дед Мороз. - Сказал тридцатку получи, значит, все, до единой тростиночки примешь. А то удумала отвертеться! Я уже не вмешивался. Все происходящее казалось мне кошмаром, из которого нет выхода. И понимаешь, что спишь, и сил нет проснуться. Вновь засвистели розги. - Прощенья проси у мужа, под розгами, за праздник испорченный, за елку ненаряженную, за то, что правила не блюдешь, нашими дедами завещанные. - Прости, прости меня, дуру! - закричала моя любимая. Я бросился к ней и стал целовать ей руки. - Ну что ты, что ты! Ты для меня самая лучшая, самая хорошая жена на свете! - Я же бросить тебя хотела! - кричала она, мучаясь от невыносимой боли. - Наталья мне уже подыскивать стала. Никого не хочу! Ты, ты мой любимый! Прости! - Наталью - в батоги! - заключил Дед Мороз, и двумя размашистыми аккордами закончил экзекуцию. Жена лежала не двигаясь - Встань и иди в угол. Постой так с полчасика, пока у нас с супругом твоим мужской разговор будет. И, повернувшись ко мне, укорил: - Совсем ты слаб духом. Нельзя так. Стань мужчиной и хозяином и помни - ты за нее ответственный! Я внимал, но краем глаза косился на угол, в котором, уткнувшись носом, стояла жена. Попка моей выпоротой супруги переливалась всеми оттенками от красного до фиолетового, а я не мог не признать, что зрелище получилось достойное кисти мастера психоделического направления. - Ну, мне пора, - возвестил Дед Мороз. - Да! Чуть не забыл. Вот вам подарки. Откроете, когда часы пробьют. Он вскинул мешок на плечо, открыл дверь и пропал во тьме подъезда. Подойдя к жене, стоявшей в углу, я опустился на колени и легонько, губами коснулся ее пышущей жаром попки. Дверь отворилась, и в квартиру ввалился еще один Дед Мороз. Росточку небольшого, в потертой шубе и сдвинутой набок бороде. Его красный нос явно был не морозного, а алкогольного происхождения. - Фью! - удивленно свистнул он. - Куда это я попал? Покопавшись в кармане, он достал замусоленную бумажку: - Ваш адрес? Дед Мороза заказывали? С Новым Годом! С Новым Счастьем! - дежурно отбарабанил он, оглядываясь в поисках стола. - Дед Мороз уже был, - ответил я ему, ничего не понимая. И тут стали бить куранты. - Бокалы! - закричал я. Жена опрометью бросилась к серванту, достала три бокала, пробка стрельнула и мы чокнулись. - А что в подарках? - вдруг спросила она. Ей достался огромный розовый пакет, а мне - темно-синий, поменьше. Жена вытащила оттуда красную атласную подушку в виде сердца. Причем сердце удивительно походило на качественно выпоротую попу. А в моем пакете лежал ремень. Из мягкой натуральной кожи...
|