Шторы плотно задернуты, комната довольствуется узкими солнечными лучиками, пробивающимися через прожженные сигаретами дырки в ткани. Простыни и покрывала на постели скомканы. Одна подушка валяется на включенном, но не настроенном ни на один канал, а потому шипящем телевизоре, другая – со следами блевотины на серой наволочке – выглядывает из-за опрокинутого кресла. Пахнет потом и табачным дымом. Я падаю на кровать. Прорвавшаяся сквозь старую обивку пружина, раздирая простыню входит мне в спину, причиняя невыносимую боль. Резко перекатываюсь на живот и вижу на простыне длинный светлый волос... Она была здесь. Черт побери, ну зачем?..

Пытаясь бороться с ломотой в костях и деревенеющими мышцами, сажусь. Мучительно тру сухие глаза. Встаю, подхожу к окну. Нахожу заплесневелую бутылку с отстоянной водой для давно засохших цветов, отпиваю. Вкус омерзительный. Тут же начинает нестерпимо крутить желудок. Оседаю на пол, цепляясь правой рукой за штору, в левой ладони все еще зажато горлышко бутылки. Швыряю бутылку в угол, шарю по карманам в поисках сигарет. Не нахожу ничего, кроме горсти табачных крошек, перемешанных с пылью и нитками. Ползу к кровати. Возле подломанной деревянной ножки лежит пачка ультратонких с ментолом и зажигалка... Ее. Да какого же хрена?.. Плевать. Закуриваю.

Лежу на спине и пытаюсь пускать в потолок дымные кольца. Выходит плохо – губы не слушаются, равно как и все остальное тело. Неожиданно прямо во время затяжки приходит жуткая боль. Пальцы начинают ходить ходуном, сигарета выпадает прямо мне на лицо и прижигает губу, но я не в силах ее стряхнуть – ни одна собственная мышца мне сейчас неподвластна. Голова самовольно клонится к левому плечу, затем каменеет, затем начинает мелко трястись. Тело распрямляется, руки вытягиваются по швам, ноги дрожат, пятки стучат по полу. Губу по-прежнему жжет сигаретой, будто вчерашним поцелуем... Ей нельзя было приходить!.. Я теряю сознание.

В себя прихожу от резкого приступа удушья. Хватаю ртом воздух, но он не торопится проникать в легкие. Пальцы рук скребут по полу, пытаясь за что-нибудь схватиться. Костяшки побелели. Отросшие ногти ломаются об ковролин. На виске стучит жилка. Голова запрокидывается так резко, что кажется сейчас оторвется. Все мышцы напряжены. Перед глазами красные пятна. Сквозь них видно потолок, по которому ползет она, совершенно нагая, тянет ко мне руки. Я понимаю, что это галлюцинация, но ничего не могу поделать. С трудом закрываю глаза. Вспыхивают непрошенные картины – поцелуи, объятья, страсть... Она все еще любит меня... А я сейчас умру.

Неожиданно боль отступает. Но не уходит совсем, оставаясь огнем в жилах и венах. Я обессилен. Понятно, что ничего не кончилось. Следующий приступ не заставит себя ждать. Они случаются все чаще и чаще. Едва отдышавшись, встаю. Шатаясь иду на кухню. Резкими движениями открываю все шкафчики. Сметаю на пол с полок все, что там еще осталось. Но не нахожу искомого. Она не хотела, чтоб я нашел, ради меня же... Не-е-ет!.. Возвращаюсь в комнату. Без надежды на успех обшариваю тумбочку, заглядываю под кровать. Ничего. Надо идти. Дрожащими руками надеваю кеды, шнурки оставляю не завязанными. Накидываю куртку и ухожу, не закрыв за собой дверь.

Выйдя из подъезда, приваливаюсь к стене, пытаясь отдышаться – передвижения стоят мне слишком многих усилий. Яркое солнце выжигает мне глаза. Одеваю солнцезащитные очки, оглядываюсь. Двор почти пуст. Дворник и дама с овчаркой не в счет. Краем глаза замечаю вышедшего из подъезда соседнего дома и направляющегося к арке подростка лет шестнадцати. Быстро, насколько могу, иду за ним. Догоняю его ровно в арке. Не тратя времени на разговоры бью правым кулаком снизу в основание черепа. Удар поучается слабый, но на удивление точный. Подросток приседает и оборачивается. Смотрит на меня испуганно. Глаза красивые, как у нее... Я не могу ударить человека с такими глазами!..

Мотаю головой, отгоняя лишние мысли, размахиваюсь и бью в лицо. Раз, другой, третий. Он падает, закрываясь руками. Пинаю его несколько раз ногой под ребра. Быстро обшариваю карманы, забираю бумажник. Вижу в перспективе людей, направляющихся в мою сторону. Двух минут им хватит, чтобы дойти до арки, увидеть подростка и оценить ситуацию. Пытаюсь бежать. Получается так себе. Меня бросает в холод. Все тело ломит. Приволакивая правую ногу, которой пинал парня, подхожу к дороге. Поднимаю руку, останавливается такси. Открываю дверь, плюхаюсь на заднее сиденье. Три квартала прямо, триста... Скорее всего, она сейчас едет в другом такси, чтобы навестить меня...

Новый приступ все ближе. Холод сменился жаром и обильным потоотделением. Меня заметно трясет. Не попадаю по клавишам кодового замка. К счастью, какая-то девочка выходит гулять с собакой и открывает тяжелую железную дверь подъезда. Спотыкаясь и падая добредаю до лифта. Пятый этаж. Звоню. Выбиваю костяшками пальцев условный стук по обшарпанной деревянной двери. Три быстро, два медленно, два быстро, три медленно. Время тянется как жевательная резинка. Мышцы начинают гореть, со лба течет пот, собираясь каплями на носу. Она любит слизывать капли с моего носа в душе... Господи, да открывайте же!.. Дверь скрипит.

«Все-таки пришел». «Да». Отдаю ему все деньги подростка вместе с кошельком. «Хватает». Проходим по коридору с ободранными обоями. «Как обычно?» «Да». «Неразделенной?» «Да». «Сколько можно брать классику? Может, попробуешь тройку?» «Нет». «Или зоо?» «Нет». «Садо-мазо». «Нет!!! Быстрее!!!» Меня колотит все сильнее. Глаза снова высыхают. Конечности деревенеют. Он достает из ящика письменного стола шарик фольги... Она любит дарить мне шоколад. Она любит меня!.. «Воды надо?» «Да». Из другого ящика вынимает бутылку негазированной питьевой. Забираю все и быстро иду к выходу. «Только не в моем подъезде». Да иди ты на х..!

Держась за стенку выхожу на пожарную лестницу. Спускаюсь на пол-этажа. Весь пол усыпан окурками и донышками от алюминиевых банок. Скидываю куртку, закатываю левый рукав, вытягиваю из джинсов ремень. Достаю из заднего кармана чехол, вынимаю из него шприц. Нахожу на полу наименее загаженное донышко от банки, протираю внешнюю выемку, распаковываю фольгу и высыпаю порошок, капаю воды. Подогреваю алюминий на зажигалке. Набираю взвесь шприцом. Перетягиваю руку ремнем, зажимаю хвост ремня зубами. Втыкаю иглу во вздувшуюся вену.

Аккуратно вынимаю иглу. Разжимаю зубы, ослабляя ремень. Осторожно ложусь на грязные ступеньки. Закрываю глаза. Раскидываю руки. Боль, преследовавшая меня пять дней, потихоньку отступает. Дышать становится легче. Неразделенная... Представляю ее. Она красива. Она очень красива. Я не знаю женщин красивее ее. И не только я. Никто в мире, наверное, не знает. Она пристально смотрит на меня, но во взгляде нет ни капли теплоты. Не любит. Она меня не любит. И никогда не любила. Я для нее не существую. Пустое место. Никто... Безответная. Неразделенная... Полетели.