Он оглядел себя со всех сторон: ботинки вычещены до блеска, костюм безупречен, так отчего же такое чувство неловкости тревожит его? Как будто что-то может помешать ему вести по жизни этих маленький детишек, эти юные, несомненно, талантливые и пытливые умы, помогать им в поисках истины, учить их красноречию, искусству слова, как когда-то Сократ...
Он откинул волосы со лба и, откинув всякие сомнения, шагнул в кабинет, еще пустой, еще не тронутый никем после летних каникул. Как же ребята обрадуются, узнав, что после длительного времени, у них наконец появился настоящий учитель словесности.

Он подошел к окну, откинул штору и долго всматривался в залитый солнцем двор, где уже намечены были мелом места для классов на праздничной линейке. Он глубоко вздохнул и положил новехонький ежедневник на стол.
"Пожалуй, не буду ничего им задавать на дом. То-то ребята обрадуются. Я им, пожалуй, расскажу что-нибудь интересное из истории русского языка..."
Он сел за свой стол и окинул взглядом пустой класс, который вскоре наполнится его учениками, наконец, его учениками. Для него эта встреча была долгожданной и он надеялся, что и ребята поймут его.

Наконец, подошло время праздничной линейки. Он выскользнул за дверь, еще раз окинул взглядом солнечный кабинет и спустился вниз по лестнице к выходу, чтобы встать наравне с другими учителями и приветствовать ребят, идущих с радостными лицами на первый в этом году урок.
На линейке все было не так, как он ожидал. Он ловил на себе не любопытные, как он ожидал, а подозрительные и даже враждебные взгляды. К началу занятий, он в ужасе заламывал руки. Каким будет его класс.

Он спешной походкой проследовал по коридору к своему классу, откуда доносились душераздирающие вопли и визги, но, как только он схватился за ручку двери, шум прекратился. Он острожно приоткрыл дверь, и, затаив дыхание шагнул в гробовую тишину класса.
Он свысока оглядел ребят и, как можно дружелюбнее начал: "Так вы, ребята, девятый Б? Ему почему-то не по себе стало от этих внимательных глаз, следящих за каждым его движением, от вытянутых вперед ног, обутых в высокие и, судя по всему, тяжелые ботинки, от этих бритых голов... от этой толпы бритых голов... бритых голов...толпы бритоголовых. Женская часть класса терялась среди этих злых усмешек, не предвещавших ничего хорошего. Кто-то из класса усмехнулся, кто-то зашептался.

Он жалобно улыбнулся и, откинув прядь черных волос с покрывшегося липким потом лба начал:
- Здравствуйте, я ваш новый учитель русского и литературы, Автандил Воледович Цуладзе.
Из толпы послышался недобрый смех, и Автандил потерял сознание...